Но кто это попирающий Сына Божия и повинный иному указанному? Ясно, приобщающийся Его недостойно, как опять говорит тот же апостол, где и тут посредством одного только сравнения представленное наказание преступника яснее обозначает, говоря: "кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, повинен будет против тела и крови Господней" (1Кор.11:27). Кто же это приобщающийся недостойно? Конечно тот, кто не испытывает себя прежде и не рассуждает, достоин ли приобщения. Посему, говорит, "пусть испытывает себя человек и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей" (ст.28). Если же кто сам по себе заражённый какой человеческой страстью и приступающий без рассуждения называется попирающим Сына Божия, как приобщающийся недостойно, и подвергается толикому осуждению, то погрешающий относительно самого священнодействия и непосредственно самое Господне тело оскорбляющий переложением и переиначиванием на меньшее - потому что боюсь сказать, и на худшее, и потому отметающий предания и попирающий Преданного, какому и сколь более тяжкому и жестокому повинен наказанию и осуждению?
И я так думаю об этом, и то же самое применяю и к тем, которые о столь великом предмете рассуждают не из любви к истине, а из страсти к спорам или пытливо, то есть, из тщеславия.
Остаётся нам, ведя речь в присутствии истины, исследовать и рассудить между употребляющими квасный и бесквасный хлеб: кто нарушитель, и кто хранитель Господнего предания? Ясно же без сомнения, что кто употребляет для священнодействия такой хлеб, какой был ломим Господом при предании, тот сообразуется с преданием, а кто употребляет иной хлеб, тот преступает предание.
Скажи же первым ты, и в других вещах присвояющий себе первенство: совершенный ли хлеб, то есть, квасный, преломил Господь, совершая преподание [апостолам], или бесквасный, и потому несовершенный? Конечно, бесквасный, скажешь. Откуда это видно? Может быть, из того, что этот обычай господствует у Римлян со времён Петра и Павла, столпов Церкви, с начала предстоятельствовавших в Риме, которые без сомнения предали то же, что и от Господа приняли? Но Пётр и Павел не в Риме только проповедывали, а проповедь их началась с Иерусалима и кончилась в Риме – как же нигде в других местах они не предали сего хлеба? Или и там, по твоему рассуждению, господствовал тот же обычай? Но нигде не находим в употреблении, кроме как у некоторых Армян, которые признают во Христе одно естество, одну волю и одно действие, а согласно сему учению вводят новизну и в своё священнодействие, принимая по своему домыслу хлеб бесквасный как более простой и соответственный Христу, имеющему единое естество, хотение и действие. Что общего у них и римлян, если не то, что вы, не следовало бы говорить, сообщаетесь и ереси их? А так как гораздо больше тех, у коих не существует такой обычай, которые и правильно исповедуют учение веры, и другие апостольские и Господни предания соблюдают неизменными, справедливо иметь силу обычаю большинства, подобно как и голосу их, особенно когда обычай меньшинства внушает подозрение и в еретическом неправомыслии. Не только в упомянутом [неправомыслии], а и в Аполлинариевом неистовстве или безумии, который лжеумствовал, будто Господь воспринял от Богоматери плоть без ума и души, говоря, что Божество замещает ум и душу. Потому что и принимающие в священнодействии вместо тела Господнего опреснок скрытно впадают в ту же ересь, так как опреснок некоторым образом бездушен и мёртв, лишен жизненной той силы, которую вложенный квас даёт тесту, по которой он поднимается, расширяется и нарастает. Да и соли не имеет опреснок, которая, как знаем, в хлебе имеет значение владычественного ума, по сказанному ученикам Господом: "вы соль земли" (Мф.5:13). Что этим выражает? Вы – ум, словесная и владычественная над людьми сила, потому что их [людей] и землёй назвал, по жительству их. Посему и прибавил: "если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёной"? Глупостью, напротив, или безумием наименовал несолёность, сказав, по другому Евангелисту: "но если соль не солона будет" (Мк.9:50). А употребляющий опресноки из некоторого сходства подозревается в общении с этими ересями.
И я так думаю об этом, и то же самое применяю и к тем, которые о столь великом предмете рассуждают не из любви к истине, а из страсти к спорам или пытливо, то есть, из тщеславия.
Остаётся нам, ведя речь в присутствии истины, исследовать и рассудить между употребляющими квасный и бесквасный хлеб: кто нарушитель, и кто хранитель Господнего предания? Ясно же без сомнения, что кто употребляет для священнодействия такой хлеб, какой был ломим Господом при предании, тот сообразуется с преданием, а кто употребляет иной хлеб, тот преступает предание.
Скажи же первым ты, и в других вещах присвояющий себе первенство: совершенный ли хлеб, то есть, квасный, преломил Господь, совершая преподание [апостолам], или бесквасный, и потому несовершенный? Конечно, бесквасный, скажешь. Откуда это видно? Может быть, из того, что этот обычай господствует у Римлян со времён Петра и Павла, столпов Церкви, с начала предстоятельствовавших в Риме, которые без сомнения предали то же, что и от Господа приняли? Но Пётр и Павел не в Риме только проповедывали, а проповедь их началась с Иерусалима и кончилась в Риме – как же нигде в других местах они не предали сего хлеба? Или и там, по твоему рассуждению, господствовал тот же обычай? Но нигде не находим в употреблении, кроме как у некоторых Армян, которые признают во Христе одно естество, одну волю и одно действие, а согласно сему учению вводят новизну и в своё священнодействие, принимая по своему домыслу хлеб бесквасный как более простой и соответственный Христу, имеющему единое естество, хотение и действие. Что общего у них и римлян, если не то, что вы, не следовало бы говорить, сообщаетесь и ереси их? А так как гораздо больше тех, у коих не существует такой обычай, которые и правильно исповедуют учение веры, и другие апостольские и Господни предания соблюдают неизменными, справедливо иметь силу обычаю большинства, подобно как и голосу их, особенно когда обычай меньшинства внушает подозрение и в еретическом неправомыслии. Не только в упомянутом [неправомыслии], а и в Аполлинариевом неистовстве или безумии, который лжеумствовал, будто Господь воспринял от Богоматери плоть без ума и души, говоря, что Божество замещает ум и душу. Потому что и принимающие в священнодействии вместо тела Господнего опреснок скрытно впадают в ту же ересь, так как опреснок некоторым образом бездушен и мёртв, лишен жизненной той силы, которую вложенный квас даёт тесту, по которой он поднимается, расширяется и нарастает. Да и соли не имеет опреснок, которая, как знаем, в хлебе имеет значение владычественного ума, по сказанному ученикам Господом: "вы соль земли" (Мф.5:13). Что этим выражает? Вы – ум, словесная и владычественная над людьми сила, потому что их [людей] и землёй назвал, по жительству их. Посему и прибавил: "если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёной"? Глупостью, напротив, или безумием наименовал несолёность, сказав, по другому Евангелисту: "но если соль не солона будет" (Мк.9:50). А употребляющий опресноки из некоторого сходства подозревается в общении с этими ересями.