Неметафизические по природе славянские головы русских иноков, конечно, далеки были от изощренных теорем Симеона Нового Богослова и Григория Паламы и потому в первый период в Печерском монастыре проявляли свою ревность главным образом в жестоких подвигах физической аскезы. Но с XIV века уже вся Болгария и Афон полны были увлечениями исихазмом и среди славянского монашества. Святитель Московский Алексий и любимый им игумен Троицкий преподобный Сергий были сторонниками этого исихастического настроения. Ему покровительствовал и митрополит Киприан, как греко-болгарин. Но уже определенную исихастическую доктрину под именем "умного делания" в конце XV века в московские пределы принес с Афона и насадил преподобный Нил Сорский. Заволжская, "нестяжательская" точка зрения на все текущие вопросы тогдашней русской церковной жизни корнем своим имеет эту византийскую доктрину и практику. Она с падением Византии и почти истреблением там монашества захирела, из реки превратилась в едва журчащий по афонским ущельям ручеек и на своей родине. А у нас это совпало со Смутой, прервавшей совсем более слабую, ибо заимствованную, традицию, пока она же, эта самая греческая, традиция, не воскрешена была в XVIII веке. Тут оправдалась русская пословица "нет худа без добра", или "не бывать бы счастью, да несчастье помогло". Несчастье в виде собственного государственного гонения на монашество. Разумеются те утеснения жизни монашеской по ее организационной и материальной стороне, которые введены были Петром I и его преемниками, вплоть до окончательной конфискации в 1764 году Екатериной II всех земельных церковно-монастырских имуществ с полной ликвидацией многих монастырей. Произошла временная эмиграция монашества с севера России в Малороссию, где секуляризация была отсрочена на 14 лет. Но от наступившей и здесь в 1778 году секуляризации твердому в своих обетах монашеству пришлось отступать за кордон, в придунайскую, еще тогда церковнославянскую ко богослужебному языку Молдавию и на Святую Гору. В это время у монашества нашелся сильный духовный вождь, сын полтавского священника, впоследствии игумен Паисий, прозванный Величковским. На Афоне он воспринял древнюю исихастическую традицию, перевел и составил из цитат греческих аскетических писателей целую энциклопедию библиотеку аскетического любомудрия, известную под именем "Добротолюбия" (греч. "Филокалия"), и воспитал около себя целую дружину учеников и последователей этого учения об умной молитве и молитве Иисусовой, под руководством старцев. Ученики Паисия сами стали возвращаться на родину с этим драгоценным духовным капиталом, отчасти их прямо приглашали и выписывали мудрые игумены российских монастырей и архипастыри, как митрополит Санкт-Петербургский Гавриил (Петров) - "муж резонабельный", по характеристике Екатерины II. Валаамская обитель вскоре сама прославилась как рассадница искусных духовников, водителей совести - старцев. Но особенно прославилась системой "старчества" калужская Оптина Пустынь. Все среднерусские (курские, тамбовские, воронежские) обители пронизаны были монашеским движением, распространявшим "Добротолюбие" и "старчество". В этом потоке чистого монашеского возрождения и очутился курянин Прохор Мошнин - будущее светило русского старчества с его настольной книгой - "Добротолюбием".
Итак, дар святости у преподобного Серафима от Господа и благодати Его, всем подаваемой. Достижения преподобного - от его героического подвига. А наука духовная и помощь учительная - от той живительной реки аскетического возрождения, по которой он возжелал повести свою жизненную ладью. Река эта - духовно-аристократическая, святоотеческая, православно-эллинская. Западный учено-богословский мир с любопытством приникает к изучению этой непонятной ему утонченной восточно-церковной традиции. Протестантов слепит их позитивизм, латинян - рационализм Фомы Аквинского. Но и те, и другие уже начали чувствовать метафизическую мощь этой традиции и с раздражением и завистью предвидят неизбежность для них - признать ее смысл, хотя бы и не для своей религиозной жизни.
1938
Примечания в конце сборника к данной публикации:
Антон Владимирович Карташев (1875-1960), историк Церкви и общественный деятель, последний прокурор Святейшего Синода, профессор Богословского института в Париже (1925-1960). Из его книг перечислим следующие: На путях к вселенскому Собору. 1932. 132 с.; Ветхозаветная библейская критика. 1947. 96 с.; Воссоздание Святой Руси. 1956. 258 с.; История Русской Церкви. 1959. Тт. I и II. 681 и 589 с.; Вселенские Соборы. 1963. 801 с. Все книги изданы в Париже.