Но богатство необходимо для детей. - Это благовидный предлог любостяжательности; ссылаетесь на детей, а удовлетворяете собственному сердцу. Не вини невинного; у него свой есть Владыка, свой Домостроитель; от другого получил он жизнь, от Него ожидает средств к жизни. Разве не для вступавших в браки написаны Евангелия? Аще хощеши совершен быти, продаждь имение твое, и даждь нищим (Мф.19:21). Ужели, когда у Господа просил ты благочадия, когда молился, чтоб быть тебе отцом детей, присовокуплял в молитвах это: дай мне детей, чтобы преслушать заповеди Твои; дай мне детей, чтобы не достигнуть небесного царствия? Кто ж будет поручителем за произволение сына, что употребить данное, как должно? Богатство многим послужило к распутству. Не слышишь ли, что говорит Екклезиаст: видех тяжкий недуг, богатство хранимо от стяжателя во зло ему (Еккл.5:12); еще: оставляю его человеку будущему по мне: и кто весть, мудр ли будет, или безумен (Еккл.2:18.15)? Итак смотри, чтоб тебе, с многими трудами собрав богатство, не приготовить для других удобства ко грехам, и потом не понести двойного наказания, - и за то, что сам делал неправду, и за то, что другого снабдил к тому средствами. Душа не ближе ли тебе всех детей? Не в ближайшем ли она с тобою свойстве, нежели все прочее? Ей первой дай лучшую часть наследия, ей доставь богатые средства к жизни, и тогда уже дели имение детям. Дети, и ничего не наследовав от родителей, не редко наживали себе домы; но кто сжалится над душою, если она тобой оставлена?

Доселе сказанное говорено было отцам. Бездетные же какую предоставят нам благовидную причину бережливости? - "Не продаю имения, не даю нищим, по причине необходимых нужд в жизни!" Следовательно не Господь - твой Учитель; не Евангелие служит правилом для твоей жизни. Но сам ты даешь себе законы. Смотри же, в какую опасность впадаешь, рассуждая так! Если Господь предписал нам сие, как необходимое, а ты отвергаешь, как невозможное; то не иное утверждаешь, а то, что ты разумнее Законодателя.

Но "насладившись богатством в продолжение всей жизни, по смерти сделаю бедных наследниками своего имения, письменно и в завещаниях объявив их владетелями всего моего". Когда не будешь уже в кругу людей, тогда сделаешься человеколюбивым. Когда увижу тебя мертвецом, тогда назову братолюбцем. Великая тебе благодарность за щедролюбие, что, лежа в гробнице и разрешившись в землю, стал ты не бережлив на расходы и великодушен! Скажи мне, за какое время потребуешь награды? За время ли жизни, или за время смерти? Но пока был ты жив, тратил жизнь на удовольствия, погружался в роскошь; тебе несносно было и взглянуть на бедных; а у умершего какая деятельность? На какую награду имеют право поступки его? Покажи дела, и требуй воздаяния. Никто не торгует, когда срок торга кончился; никто не увенчивается, если пришел по окончании борьбы; никто не показывает своего мужества после брани. Поэтому, как очевидно, и после жизни не возможно стать благочестивым. Обещаешься делать благотворения чернилами и на письме. А кто скажет тебе время отшествия? Кто поручится, какая будет твоя кончина? Сколько людей были похищены из жизни в сильных припадках, так что от страдания не могли произнести и одного слова? Как многих горячка делала не владеющими умом? Для чего же ждешь времени, в которое, как часто случается, не будешь господином своих помыслов? Глубокая ночь, тяжкая болезнь, а помощника нет; простирающий замыслы на наследство готов, все устроил в свою пользу, и твои намерения делает неисполнимыми. Тогда-то, озревшись туда и сюда, и увидя окружающую тебя пустоту, почувствуешь, наконец, свое безрассудство, тогда-то вздохнешь воздохнешь о своем неразумии, что до такого времени отлагал ты исполнение заповеди, когда и язык ослабевает, и дрожащая рука трясется уже от предсмертных содроганий, и ты ни на словах, ни на письме не можешь объявить своей воли. Да если и все явственно написано и всякое слово раздельно произнесено, одной вставленной буквы достаточно переменить твое распоряжение; одна поддельная печать, два или три неправедные свидетеля могут передать все наследство другим.