Костомаров Николай Иванович

Укр. и рус. историк, этнограф, писатель. Род. в с. Юрасовка Воронежской губ. В 1837 окончил словесное отделение филос. ф-та Харьк. ун-та. Был в центре лит. кружка, в к-рый входили Амвросий Метлинский, И. И. Срезневский и др. В 1842 К. подготовил магистерскую дисс. «О причинах и характере унии в Западной России», однако из-за противодействия архиепископа харьковского Борисова и проф. Устрялова защита была отменена, а кн. по распоряжению властей сожжена. Лишь через два года К. сумел защитить новую дисс. «Об историческом значении рус. народной поэзии», в к-рой противостоял крайностям западничества. Работал учителем гимназии в Ровно, Киеве. В 1846 был приглашен в Киевский ун-т на кафедру истории, где читал лекции по славянской мифологии, доказывая дух. единство славян в древности («Славянская мифология». Киев, 1847). В это же время К. стал одним из основателей тайной полит. организации укр. интеллигенции (В. М. Белозерский, Н. И. Гулак, Т. Г. Шевченко, П. А. Кулиш и др.) — Кирилло-Мефодиевского об-ва (1846—1847), ставившего целью создание славянской федерации во главе с Украиной, за что был арестован, год провел в заключении и в 1848 сослан в Саратов под полицейский надзор. До 1857 К. служил в Сарат. статистическом комитете, публиковал статьи по истории, экономике и нар. культуре сарат. края, работал над ист. трудами. После освобождения от наказания по амнистии (1856) и заграничного путешествия, в ноябре 1859, К. был приглашен в Петерб. ун-т проф. рус. истории. В лекционном курсе К. выступал против историков гос. школы и в противовес официальной историографии пытался «найти и уловить особенности нар. жизни частей рус. гос-ва». Ореол пострадавшего за убеждения, блестящие лекции в ун-те, публичный диспут «О начале Руси» с Погодиным, статьи в «Современнике» и «Отечественных записках», работы по истории нар. движений — все это принесло К. широкую известность. Но уже в 1862 К. был вынужден уйти из ун-та, отказавшись поддержать протест профессуры и студенчества против полицейских репрессий. Впоследствии К. не раз приглашали занять кафедру в Киевском или Харьковском ун-тах, но Мин-во нар. просвещения вынудило его отказаться от преподавательской карьеры, оставив за ним работу в Археографической комиссии. Под редакцией К. в 1861—1884 вышло 12 томов «Актов, относящихся к истории Южной и Западной России, собранных Археографической комиссией», а также три вып.«Памятников старинной русской литературы». За четверть века К. опубликовал более 200 трудов, в осн. посвященных полит. истории России и Украины. В 1876 К. стал чл. — корр. АН. Умер К. в Петербурге. На мировоззрение К. значительное влияние оказало филос. наследие прошлого. В своих иссл. он выдвигал прежде всего проблемы историографии, движущих сил обществ. прогресса, нац. вопрос. К. подчеркивал, что историю нельзя сводить к истории гос-ва, это лишь форма, оживляемая деятельностью народа. Для К. характерны повышенный интерес к нар. психол. и духу народа, этнографии, бытовым и культурным особенностям жизни народа, истории нар. движений; пересмотр официальных оценок многих ист. личностей и событий; отстаивание оригинальных, но спорных теорий (о татарском влиянии на возникновение гос. организации в Моск. Руси, об учреждении крепостного права Борисом Годуновым и т. д.). Особое внимание К. уделял проявлениям федеративных начал в нар. сознании и полит. жизни рус. гос-ва. Концепт. основой разрабатываемых им идей и теорий были положения о Киеве и Поднепровье как исходном центре всего во-сточноевроп. славянства, представлявшего собой, по его утверждению, единое целое и имевшего до XIII в. общий (без разделения на диалекты) язык, а также о многовековой борьбе на Руси двух начал — демократического федеративно-вечевого и монархического, направленного к централизации и единодержавию. При этом К. носителем демократического начала считал «малороссийскую народность», а начала «единодержавия» — «великорусскую народность». Противоположность «народного духа» «южнорус. натуры» (в к-рой «не было ничего насилующего, нивелирующего; не было политики, не было холодной рассчитанно-сти, твердости на пути к назначенной цели») и «великороссов» (к-рым присущи рабская готовность подчиниться самодержавной власти, стремление «дать прочность и формальность единству своей земли») обусловила, по мнению К., разл. направления развития укр. и рус. народов. Даже факт расцвета вечевого строя в «северно-русских народоправствах» (Новгороде, Пскове, Вятке) и утверждение единодержавного строя в южных областях К. объяснял влиянием «южноруссов», якобы основавших северорусские центры с их вечевой вольницей, тогда как подобная вольница на юге была подавлена северным самодержавием, прорываясь, однако, в образе жизни и свободолюбии укр. казачества. Подобные утверждения давали повод для обвинений К. в «украинофильстве» и попытках «разложить отечество». Представляет интерес панславистская программа Кирилло-Мефодиевского об-ва, разработанная К. Программа предполагала создание дух. и полит. объединения «южноруссов, северноруссов с белоруссами, поляков, чехов со словенцами, сербов-лужичан, иллиро-сербов с хорутанами, болгар» в славянскую федерацию с центром в Киеве, включающую 18 отдельных республик на территории Польши, Чехии и Моравии, Сербии, Болгарии и России, к-рая, в свою очередь, делилась на 14 республик. Во всех частях федерации предусматривались одинаковые осн. законы и права, равенство веса, мер и монеты, отсутствие таможен и свобода торговли, всеобщее уничтожение крепостного права и рабства в каком бы то ни было виде, дворянских и всяких привилегий, отмена смертной казни и телесных наказаний, единая центр. власть, зав. сношениями вне союза, войском и флотом; но полная автономия каждой части по отношению к внутр. учреждениям, управлению, судопроизводству и нар. образованию. Впоследствии, в 60—70-х гг., К. стремился отмежеваться от панславистских идей. Непреходящую популярность большинства произведений К. определили, в первую очередь, оппозиционность «казенной» науке и высокохудожеств. стиль его науч. трудов, в к-рых он отстаивал (подчас в ущерб ист. достоверности) оригинальные идеи и концепции.