Но этим не исчерпываются последствия антидионисиевской критики. Теперь протестант может сказать: “Посмотрите на православных, насколько они беспринципны: священник в храме молится св. Дионисию и совершает службу в день его памяти, а профессор богословия в духовной академии говорит о том, что Дионисия как автора “Ареопагитик” нет, это только “мифологическое лицо”. Кто же лжет: Церковь или академическая профессура? Если Дионисий псевдо, то значит, стоящие в храме люди молились пустоте. Даже больше, молиться несуществующему – это, значит, молиться “отцу всякой лжи”. Если бы православные были бы принципиальны, то они изъяли бы службу святому Дионисию, объявили невеждами тех богословов, которые ссылались бы на “Ареопагитики”, объявили творения Ареопагита апокрифами. А если права церковь в своей литургике и предании, то выгнали бы метлой тех, кто порочит святых кличками “псевдо”, что значит “лжец” …”
Но и не в этом главная цель дискредитации св. Дионисия, а в другом. Теософы хотят уравнять все конфессии и все религии, ввести в богословие принцип релятивизма – относительности, и плюрализма – множественности истины. Религия должна стать адогматичной и затем выродиться в экзистенциональный эмпиризм, т.е. в темные и бессодержательные мистические ощущения, где по сути дела отсутствует сам объект религии и связь с ним. Истина едина, проста и монодоистична, но божественная истина, будучи абсолютной, не может быть воспринята человеческим сознанием адекватно и синтетично. Религиозный опыт, основанный на объективном опыте Церкви, включает человека в поле вечных божественных энергий, дает душе уверенность в единственности божественной истины, однако в области человеческого слова единство и единственность дробятся и передаются через антиномии – внешне противоречивые утверждения, которые зависят от ограниченности самого человеческого разума – субъекта познания. Целостное восприятие не может быть выражено словом; оно сменяется дробным и аналитическим описанием свойств и проявлений. Теософы, спекулируя на неизбежных словесных антиномиях, хотят объективировать эти антиномии и включить принцип диалектики в бытие Самого Божества, при этом “все становится истиной” и в тоже время истина исчезает, т.е. сама истина перестает быть единой и монодоистичной и превращается в бесконечное число относительных истин. Все становится одновременно и “да” и “нет”.
Душа диалектики – это учение о тождестве противоположностей. Пантеист Эйнштейн, обосновавший принцип релятивизма в физике, выразил это в следующей формулировке:“Бог и демон – равные величины, только с различными знаками “+” и “-”. Мечта современных теософов- диалектиков обосновать тождество Бога и сатаны, сделать предметом своего культа некое Бого-сатанинское существо как всеединство противоречий, как всеприродность всего существующего. И здесь, на пути к сатанинской диалектике, начало которой скрыто в глубине веков, этапами является неоплатонизм, теософия Бёмэ и диалектика Гегеля, встретило препятствие в богословии святого Дионисия Ареопагита, а именно в его умозрительном методе примирения и сгармонирования антиномий в понятии о сверхкатегориальном бытии и свойств, присущих Богу. В философии этот метод принято называть диалектическими негациями, поэтому мы условно употребляем этот не вполне точный термин. Вот простейший пример диалектической негации: 1) Бог есть существо; 2) Бог не есть существо, так как существами называются Его творения; 3) Бог есть сверх – существо. Здесь “да” и “нет” не противоречит друг другу, не сосуществуют “параллельно” друг с другом, а превращаются в высшее “да”, в “да” сверхкатегориальности. Здесь упраздняется принцип релятивизма, и догматы принимают степень высшей устойчивости – сверхстепень абсолютной истины. Богословски и философски бороться со святым Дионисием теософы не решались. Слишком ясно при сопоставлении их критического лая с творениями Дионисия выявилась бы их философская нищета, и поэтому они предприняли другую тактику: дискредитировать личность Дионисия, убедить, что это талантливый лжец, который ловко провел Святых отцов и увековечил свои труды под псевдонимом апостольского мужа.
Ярлыки “псевдо” вошли в моду особенно после антибиблейской критики, принявшей в лице Лессинга особо агрессивный характер. Лессинг написал известную пьесу “Натан - мудрец”, относящуюся ко времени крестовых походов. В ней он хотел показать нравственное превосходство иудеев и магометан над христианами. Натан – мудрец – образ веротерпимого мудреца, идеал теософов. Неизвестно, Лессинг создал мудреца Натана или Натан – мудрец создал Лессинга; но участие обоих в дискредитации христианства, несомненно. К сожалению, большинство православных богословов, загипнотизированные словом “наука”, стали пристегивать к имени Дионисия словечко “псевдо”, т.е. ложный, почему? – Мы думаем, “страха ради европейского”. Неужели “троянский конь” релятивизма войдет в ворота наших академий при содействии нашего собственного ротозейства?
Но и не в этом главная цель дискредитации св. Дионисия, а в другом. Теософы хотят уравнять все конфессии и все религии, ввести в богословие принцип релятивизма – относительности, и плюрализма – множественности истины. Религия должна стать адогматичной и затем выродиться в экзистенциональный эмпиризм, т.е. в темные и бессодержательные мистические ощущения, где по сути дела отсутствует сам объект религии и связь с ним. Истина едина, проста и монодоистична, но божественная истина, будучи абсолютной, не может быть воспринята человеческим сознанием адекватно и синтетично. Религиозный опыт, основанный на объективном опыте Церкви, включает человека в поле вечных божественных энергий, дает душе уверенность в единственности божественной истины, однако в области человеческого слова единство и единственность дробятся и передаются через антиномии – внешне противоречивые утверждения, которые зависят от ограниченности самого человеческого разума – субъекта познания. Целостное восприятие не может быть выражено словом; оно сменяется дробным и аналитическим описанием свойств и проявлений. Теософы, спекулируя на неизбежных словесных антиномиях, хотят объективировать эти антиномии и включить принцип диалектики в бытие Самого Божества, при этом “все становится истиной” и в тоже время истина исчезает, т.е. сама истина перестает быть единой и монодоистичной и превращается в бесконечное число относительных истин. Все становится одновременно и “да” и “нет”.
Душа диалектики – это учение о тождестве противоположностей. Пантеист Эйнштейн, обосновавший принцип релятивизма в физике, выразил это в следующей формулировке:“Бог и демон – равные величины, только с различными знаками “+” и “-”. Мечта современных теософов- диалектиков обосновать тождество Бога и сатаны, сделать предметом своего культа некое Бого-сатанинское существо как всеединство противоречий, как всеприродность всего существующего. И здесь, на пути к сатанинской диалектике, начало которой скрыто в глубине веков, этапами является неоплатонизм, теософия Бёмэ и диалектика Гегеля, встретило препятствие в богословии святого Дионисия Ареопагита, а именно в его умозрительном методе примирения и сгармонирования антиномий в понятии о сверхкатегориальном бытии и свойств, присущих Богу. В философии этот метод принято называть диалектическими негациями, поэтому мы условно употребляем этот не вполне точный термин. Вот простейший пример диалектической негации: 1) Бог есть существо; 2) Бог не есть существо, так как существами называются Его творения; 3) Бог есть сверх – существо. Здесь “да” и “нет” не противоречит друг другу, не сосуществуют “параллельно” друг с другом, а превращаются в высшее “да”, в “да” сверхкатегориальности. Здесь упраздняется принцип релятивизма, и догматы принимают степень высшей устойчивости – сверхстепень абсолютной истины. Богословски и философски бороться со святым Дионисием теософы не решались. Слишком ясно при сопоставлении их критического лая с творениями Дионисия выявилась бы их философская нищета, и поэтому они предприняли другую тактику: дискредитировать личность Дионисия, убедить, что это талантливый лжец, который ловко провел Святых отцов и увековечил свои труды под псевдонимом апостольского мужа.
Ярлыки “псевдо” вошли в моду особенно после антибиблейской критики, принявшей в лице Лессинга особо агрессивный характер. Лессинг написал известную пьесу “Натан - мудрец”, относящуюся ко времени крестовых походов. В ней он хотел показать нравственное превосходство иудеев и магометан над христианами. Натан – мудрец – образ веротерпимого мудреца, идеал теософов. Неизвестно, Лессинг создал мудреца Натана или Натан – мудрец создал Лессинга; но участие обоих в дискредитации христианства, несомненно. К сожалению, большинство православных богословов, загипнотизированные словом “наука”, стали пристегивать к имени Дионисия словечко “псевдо”, т.е. ложный, почему? – Мы думаем, “страха ради европейского”. Неужели “троянский конь” релятивизма войдет в ворота наших академий при содействии нашего собственного ротозейства?