Существует популярный журнал “Изобретатель и рационализатор”. Современное богословие в модернистических вариантах становится все больше похожим на приложение к этому журналу. Последнее время появилась еще одна сотериологическая теория: Христос воплотился в греховной человеческой природе, ввел ее в Свою божественную ипостась, и затем победил грех усилиями Своей человеческой воли; в этом отношении Христос является Спасителем человечества. На вопрос, какие же грехи победил в Себе Господь, модернисты отвечают: Он исцелил “неукорезненные страсти”. Такая модернистическая “находка” вызывает у нас чувство удивления. Иногда кажется, что это теологическая шутка. Но перейдем от ассоциации к реалии.
Если неукоризненные страсти (сон, жажда, голод, страх перед смертью, чувство боли, и т.д.) – грехи, в любой интерпретации, то значит Адам был создан грешным существом, то есть в Боге – начало греха Адама и, следовательно, в Самом Божестве содержится грех. Такая постановка вопроса повторяет в новом варианте теософию Бёме о том, что в мире отразились противоречия, существующие в самом Божестве. Если же неукоризненные страсти, как и мы считаем, не являются грехом, то употребление по отношению к ним является слова “греховность” становится аналогом словосочетания “безгрешный грех”. Это “непонятное понятие” кладется модернистами в основу новой христологии и сотериологии. Надо заметить, что термин “безгрешный грех” употребляется в индуистической философии по отношению к мирозданию, а именно, Абсолют, творя миры, совершает “безгрешный грех”. Поэтому, здесь православное богословие заменяется парадоксами адвайта - йоги.
В чем же заключается искупление? Модернисты отвечают – в исцелении. Но корни этих слов совершенно различные. Искупление подразумевает выкуп, замену, а исцеление – исправление поврежденного и испорченного. В православном богословии искупление совершает Сын Божий, и этим дает возможность Духу Святому освятить природу искупленных кровью Христа людей, что является их исцелением.
На вопрос: что Христос хотел исцелить в Своей человеческой природе модернисты отвечают - “страдательность”. Если это так, то дело Христа не удалось, так как Господь страдал и испытывал жажду, умирая на Кресте, и сама смерть явилась страдальческим состоянием. Поэтому, если даже взять теорию примера того, что сделал Христос, то в Его лице невинные страсти не были уничтожены, следовательно, в Его человеческой природе остался грех.
Модернисты говорят: Христос тленность переменил на нетленность. Но тленность вовсе не является греховностью, так как тленностью обладал Адам как возможностью, когда был еще безгрешен, то есть, в его человеческой природе не было бессмертия, а он получал жизнь через вкушение плодов древа жизни, и в этом отношении был бессмертен. Если Сын Божий пришел на землю не для того, чтобы исцелить падшее в грех через Адама человеческое естество, а только чтобы исправить человеческую природу, превратив тленное в нетленное, то значит, он пришел исправить не Адама, а свою собственную ошибку, то есть греховность (тление), допущенную при творении Адаму.
Каким образом, без искупления, нетленность в вечной жизни, зависела бы от воплощения Христа, как примера, а не являлось бы целью и онтологией человеческого бытия - не понятно. Тогда воплощение должно представлять собой некое извинение Создателя перед Своим созданием за дефектное творение. Тогда какая связь между грехом Адама и воплощением? И без грехопадения Адама, через вкушение запретного плода, Господь должен был бы воплотиться, чтобы исправить страдательное естество Адама. Тогда смысл Распятия вообще теряется. Более того, само Распятие должно было бы увеличить грехи человечества. Вспомним, что язычники не понимали, почему люди спаслись, из-за того, что распяли своего Бога, то есть совершили вопиющее преступление. Крест без тайны искупления язычники считали - что было с их стороны вполне логичным - нелепостью и безумием.
Вызывает удивление слово “исцеление” по отношению к “неукоризненным страстям”. Неукоризненные страсти это душевные свойства, атрибуты земного существования, а не грехи. Если их отождествить с грехом, то мы попадаем в поле манихейства, которое учат о том, что тело, с его потребностями и свойствами создано демоном – Ариманом, и противостоит духу. Для манихеев спасение, как и для гностиков, - освобождение от телесного и материального, точнее, освобождение частиц света, погрязших в материальность.
Если неукоризненные страсти (сон, жажда, голод, страх перед смертью, чувство боли, и т.д.) – грехи, в любой интерпретации, то значит Адам был создан грешным существом, то есть в Боге – начало греха Адама и, следовательно, в Самом Божестве содержится грех. Такая постановка вопроса повторяет в новом варианте теософию Бёме о том, что в мире отразились противоречия, существующие в самом Божестве. Если же неукоризненные страсти, как и мы считаем, не являются грехом, то употребление по отношению к ним является слова “греховность” становится аналогом словосочетания “безгрешный грех”. Это “непонятное понятие” кладется модернистами в основу новой христологии и сотериологии. Надо заметить, что термин “безгрешный грех” употребляется в индуистической философии по отношению к мирозданию, а именно, Абсолют, творя миры, совершает “безгрешный грех”. Поэтому, здесь православное богословие заменяется парадоксами адвайта - йоги.
В чем же заключается искупление? Модернисты отвечают – в исцелении. Но корни этих слов совершенно различные. Искупление подразумевает выкуп, замену, а исцеление – исправление поврежденного и испорченного. В православном богословии искупление совершает Сын Божий, и этим дает возможность Духу Святому освятить природу искупленных кровью Христа людей, что является их исцелением.
На вопрос: что Христос хотел исцелить в Своей человеческой природе модернисты отвечают - “страдательность”. Если это так, то дело Христа не удалось, так как Господь страдал и испытывал жажду, умирая на Кресте, и сама смерть явилась страдальческим состоянием. Поэтому, если даже взять теорию примера того, что сделал Христос, то в Его лице невинные страсти не были уничтожены, следовательно, в Его человеческой природе остался грех.
Модернисты говорят: Христос тленность переменил на нетленность. Но тленность вовсе не является греховностью, так как тленностью обладал Адам как возможностью, когда был еще безгрешен, то есть, в его человеческой природе не было бессмертия, а он получал жизнь через вкушение плодов древа жизни, и в этом отношении был бессмертен. Если Сын Божий пришел на землю не для того, чтобы исцелить падшее в грех через Адама человеческое естество, а только чтобы исправить человеческую природу, превратив тленное в нетленное, то значит, он пришел исправить не Адама, а свою собственную ошибку, то есть греховность (тление), допущенную при творении Адаму.
Каким образом, без искупления, нетленность в вечной жизни, зависела бы от воплощения Христа, как примера, а не являлось бы целью и онтологией человеческого бытия - не понятно. Тогда воплощение должно представлять собой некое извинение Создателя перед Своим созданием за дефектное творение. Тогда какая связь между грехом Адама и воплощением? И без грехопадения Адама, через вкушение запретного плода, Господь должен был бы воплотиться, чтобы исправить страдательное естество Адама. Тогда смысл Распятия вообще теряется. Более того, само Распятие должно было бы увеличить грехи человечества. Вспомним, что язычники не понимали, почему люди спаслись, из-за того, что распяли своего Бога, то есть совершили вопиющее преступление. Крест без тайны искупления язычники считали - что было с их стороны вполне логичным - нелепостью и безумием.
Вызывает удивление слово “исцеление” по отношению к “неукоризненным страстям”. Неукоризненные страсти это душевные свойства, атрибуты земного существования, а не грехи. Если их отождествить с грехом, то мы попадаем в поле манихейства, которое учат о том, что тело, с его потребностями и свойствами создано демоном – Ариманом, и противостоит духу. Для манихеев спасение, как и для гностиков, - освобождение от телесного и материального, точнее, освобождение частиц света, погрязших в материальность.