Причина этого неустройства - природная горячность и великость духа; впрочем, не простая пламенность и великость (я нимало не осуждаю той горячности, без которой невозможно успеть ни в благочестии, ни в другой добродетели), но твердость, соединенная с неблагоразумием, невежеством и злым порождением последнего - дерзостью, ибо дерзость есть плод невежества. Души слабые в отношении к добродетели и к пороку равно медлительны и неподвижны, они не склоняются много ни на ту, ни на другую сторону, у них такие же движения, как и у людей, страждущих оцепенением. А души твердые, если руководит и управляет ими разум, - великое приобретение для добродетели; при недостатке же знания и разума они то же самое и для порока. Так и коню надобно быть сильным и мужественным, чтоб мог он впоследствии одерживать победу на войне или на ристалище, но из него не выйдет ничего доброго, если не будет усмирен уздой и приучен к кротости многотрудным упражнением. И эта-то неразумная горячность большей частью расторгала члены, разделяла братьев, возмущала города, приводила в ярость чернь, вооружала народы, восстанавливала царей, священников против народа и друг против друга, народ против себя самого и против священников, родителей против детей, детей против родителей, мужей против жен, жен против мужей и всех, соединенных какими бы то ни было узами приязни, друг против друга, также рабов и господ, учеников и учителей, старцев и юных, и она-то, презрев закон стыда - это величайшее пособие для добродетели, ввела закон высокомерия. И мы не только стали каждое племя особо (Зах.12:14), за что укоряем был древний Израиль, или Израиль и Иуда - две части одного народа и того малочисленного, но разделились в домах и тесных обществах, и как бы каждый сам с собой; разделились, говорю, мы - целая Вселенная, весь род человеческий - все, к кому достигло Божие слово. И многоначалие стало безначалием, и сыплют кости наши в челюсти преисподней (Пс.140:7). Надобно было, после того как одержали мы победу над внешними врагами, терпеть истребление друг от друга, подобно беснующимся терзать собственную плоть и не чувствовать, но радоваться злу более, нежели другие - миру, само бедствие почитать приобретением, и думать - этим истреблением служим Богу (Ин.16:2); надобно было разделиться и воспламениться разделением не похвальным, но предосудительным, пламенем не очищающим, но губительным. Ибо не острое слово - меч Христов (Евр.4:12) отделяет верных от неверных; ввергается и возжигается не огонь - истребляющая и поедающая вещество вера и горение духа; но мы поедаемся и рассекаемся противным прежнему образом. Это-то сделало, что единая Церковь стала иметь многие части, и произошло разделение не между одним Павлом, или Кифой, или Аполлосом, или таким-то поливающим, и таким-то напояющим (1Кор.3:6), но открылось много Павлов, и Аполлосов, и Киф, и вместо того, чтоб именоваться от Христа - имени великого и нового, мы именуемся их именем и считаемся их учениками. И о если бы одно это надлежало сказать! Напротив (что страшно и вымолвить), вместо одного Христа явились многие, рожденный, сотворенный, начавшийся от Марии, разрешающийся в то же, из чего произошел в бытие, человек не имеющий ума, действительно существующий, видимый; также и многие Духи, несозданный и равночестный, тварь, действование и голое имя. Должно ведать единого Бога Отца, безначального и нерожденного, и единого Сына, и единого Духа, имеющего бытие от Отца, уступающего нерожденность Отцу и рожденность Сыну, во всем же прочем соестественного и сопрестольного, единославного и равночестного. Это должно знать, это исповедовать, на этом останавливаться, а лишнее пустословие и скверные суесловия (1Тим.6:2) предоставить людям праздным. Но что же побудило к этому? Горячность без разума и познания, ничем не удерживаемая, и плавание веры без кормчего.